От автора.

О любви писали до меня. В стихах, рассказах, романах... И ещё в личных, порою никем не прочитанных дневниках. В строчках о решающих мгновениях души, неведомых никому, кроме Всевышнего. Никому, кроме носителей этих душ – героев собственной жизни. Все они представляются мне великими авторами собственных судеб. Авторами, умудрёнными несуществующим знанием о бессмертии, о невидимом Творце, о выдуманном Времени. Единственными зрителями собственных снов о невозможном. Носителями знакомой всем тоски – воспоминания о любви.

Эти решающие мгновения будут повторяться – на уровне судьбы отдельной личности или нации, часа или века, планеты или дальних миров. И только единственная, общечело-веческая дилемма – на уровне души – касается неведомого всеобъемлющего мира, о котором каждый догадывается по-своему. Мира невидимого, но существующего. Мира, который заключает в себе смысл нашего бытия – смысл обыкновенных дней обыкновенных людей. Мира, свидетельствующего о драгоценном вкладе каждого в общее человеческое наследие – умение любить. Это достояние, а именно, состояние сердца – степень присутствия любви в душе – нельзя ни измерить, ни сравнить, как, например, температуру тела, пульс или давление.

О любви можно решиться сказать лишь одно: её присутствие, поиск её, мужество или трусость перед ней – одним словом, всё свершившееся в душе одного человека – имеет бесценное значение на уровне человека в целом. «Судьба» любви в каждой душе – тема для судьбы человечества первостепенная.

Тайно или явно любовь «живёт» в каждом из нас – и потому каждый из нас несёт за неё ответственность перед единой шкалой Души. Каждый человек, решающий на свой собственный лад собственную личную драму, участвует тем самым и в разрешении драмы общечеловеческой.

Именно поэтому история каждого сердца, гласная или негласная, не может не быть предметом нашего внимания и сострадания. Ибо в любви, в этом капризнейшем и главном таланте души, как ни в чём ином, и проявляется весь Человек.

Мои стихи, равно как и моя проза (роман «Попрошайка Любви»), посвящены «всего лишь» этой теме. Мне хочется говорить с читателем именно об этом врождённом человеческом даре – о борьбе за любовь, о скитании души сквозь жизни и времена в поиске своего главного предназначения. Я пишу о том решающем и сокровенном в судьбе души каждого из нас, что делает жизнь каждого человека одинаково значимой перед лицом Времени и Надежды на Человека...

===================================================================

***

Не о бессмертии и вечности вещаю,

Не проповедаю ни правду я, ни ложь –

Я наравне с другими разделяю

Смятенье перед будущим и дрожь;

И ничего на пьедестал не ставлю,

Что не воздвигли раньше, до меня,

И в мир невидимый распахивая ставни,

Не открываю новые края;

Не воспеваю ни страдания, ни счастье,

Ни рок, ни неудачу не кляну,

Не осуждаю ни пороки я, ни страсти,

Ни родину – мне чуждую страну;

И не даю ответов и советов,

И не стремлюсь слепым открыть глаза,

Но, может, обернётся каплей света

Ещё одна упавшая слеза...

***

И снова в сердце стук... – Наверное, душа,

Как сирота, лишившаяся детства,

Опять за подаяньем забрела,

С косой седеющею, вечная невеста. *

***

Жизнь у ворот – скитаться проводила,

Одела торбу для любви на грудь

И за порог покоя снарядила.

<>Но позабыла указать мне путь... *
_______________________________<>

* Из романа автора «Попрошайка Любви».

***

Я мечтала увидеть дальние,

Недоступные нам миры,

Но бессильные, мы, земляне,

И масштабы небес, увы,

Усмирили мои порывы.

И я в поиск, совсем иной,

Собралась, сотворив кумира,

Под собственной клеткой грудной.

Душа! Проводник мой в небе,

Мой спутник в незримых мирах,

Мы вместе над правдой скорбели

И веру несли на крылах,

И самые дальние дали,

И горизонты прозрений

Оказались в орбите печали,

И не дальше границы мгновений.

А самою дальней точкой –

Рубежом состояний в груди,

Оказалась короткая строчка

О следах на пороге любви...

2.2.01

***

Нет выхода – я верю только в чудеса:

Не по заказу, не в награду, не из сказки,

А в те неслышные, незримые – в сердцах,

В те, что – тайком от нас, и – без огласки.

В те, что потом в душе, когда-нибудь,

Прочтём в последних главах, в эпилоге,

И, оглянувшись на нелёгкий путь,

Загнём страницу и пометим строки...

***

Анастасии Веселовой посвящается

Вопросительно смотрят ворота,

Накренился, прищурясь, подъезд,

И, как в детстве, в песочнице кто-то

Не достроил свой замок чудес...

На улице спящей безлюдно,

Замерли в лужах дома...

Я иду в ожидании чуда,

Несу для камина дрова...

Я не помню какого, откуда,

Сколько лет я его прождала,

Я когда-то, мне помнится смутно,

Загадала его у окна...

Помню капли скользили по раме,

Я щекою касалась стекла...

На колени вскарабкавшись к няне,

Я впервые её обняла;

И так вместе мы долго молчали,

Просто слушая шёпот дождя,

Няня робко пожала плечами:

– Знаешь, ты ведь одна у меня,

Давай, загадаем чудо,

Зажмурившись, про себя,

Чтоб душе твоей было уютно

До последнего самого дня,

Так уютно, как здесь в этой хате,

Так светло, как от этой свечи,

И, чтоб даже зимой и в ненастье

Тебя грели бы с неба лучи...

– Не бывает чудес, баба Настя!

– Наши сбудутся, ты загадай.

– Чтоб красивое самое платье?

– Чтобы был на земле тебе рай...

– А себе? Что себе пожелаешь?

– Слышишь дождь тебе песню поёт?

– Ну скажи! Ты моё не узнаешь!

– Загадала – сбылось чтоб твоё...

Два загаданных чуда в ненастье...

С той поры – через столько дождей –

Мне мерещится в дождь голос Насти:

«Глянь, там чудо стоит у дверей...»

На улице спящей безлюдно...

В лужах застыли дома...

Я стою в ожидании чуда –

А навстречу бежит детвора...

Вопросительно смотрят ворота...

Накренился, прищурясь, подъезд...

И, как в детстве, в песочнице мокнет

Недостроенный замок чудес...

Май 1998 год.

Деревня Михас, Андалузия (Испания).

***

Прижмусь к стволу плакучей ивы,

Смешна себе в который раз,

И перечислю вслух мотивы,

Кляня себя, что Бог не спас;

Блуждаю взглядом по просторам,

Полям распахнутой земли,

И дождь отчаянию вторит –

Тоску пророчит мне вдали;

Слабеет дождь, угрюмы горы,

И ветер иву не дразнит,

Но в сердце мелкий дождь знакомый,

Не зная устали, кропит;

Земля молчит – а ночь храбрится,

И вьётся локон от дождя,

И капли с листьев сквозь ресницы

Торопят слёзы, с губ скользя...

***

Как снег, как свет, наш след –

Взор ослепит и на глазах же тает,

Схоронит грязь и стыд, и правдою затмит

И слякоть жалости, и мрачную усталость.

Зрачки привыкнут к ослепленью красотой,

К покою млечному мерцающих сугробов,

Но снег искрящийся мне кажется водой,

Земля мерещится нагою, без покровов.

А под сугробами уродливые рвы, –

Ухабины и рытвины, коряги,

Как долго по снегу вслепую мы брели,

Вдоль судеб наших, горькие бродяги...…

***

Среди чуждых людей и пейзажей –

В городах и деревнях чужих –

Я скитаюсь, гонимая жаждой

Вновь наткнуться на тихий родник,

Где знакомы и камни, и кочки,

Колокольчик от грусти поник,

А журчанье воды, словно строчки,

Вторит эху мелодий родных...

9.7.01

***

Быть может, всё во мне – неправда:

И мелкое, и глубина,

И упрекать себя не надо,

Что зря душа обожжена,

Что я поэт лишь на бумаге,

А в жизни – просто человек

В обличье раненой бродяги,

Утратившей родной ночлег...

***

Что делать, если некуда вернуться,

А обернись – никто не ждёт тебя,

И словно из расколотого блюдца

Слепили шаткий трап, и средь бродяг

Ты вдруг застынешь, оглушённый тишиною,

Услышишь жалобу нелепую дождя,

Увидишь бездну горя под собою,

А в луже – искажённого себя?

И что тогда? – Толпа бродяг изящных,

Случайных спутников по ложному пути,

Влечёт с собой, а ты святое прячешь,

Чтобы не óтняли и бережёшь в груди;

И тут случайный вздох родного ветра,

Грудь обнажит распахнутый пиджак,

И сокровенное блеснет едва заметно –

И ты среди бродяг уже чужак....

15.12.99

***

На семи холмах, в глубине морской,

Обернусь русалкой с рыбьей чешуёй,

Косы разукрашу лентами стихов,

Буду пить из чаши изгнанных богов,

Собирать со днища океанских недр,

То, что люди ищут в недрах своих тел,

В раковинах дивных схороню напевы

Ивы и рябины о погибших верах...

***

Я говорю... Молчу... Меня не слышат.

Быть может, правда горькая моя

Грозит снести и головы, и крыши,

Сослав покой в далёкие края.

А может, слышат то, что не пугает,

Что обещает светлый новый день,

Что тень сомнений в полдень не роняет,

Что в неизвестность не распахивает дверь.

И утешенья слышат, обещанья,

И верят в возвращение зари,

Когда пишу своё я завещанье,

Под приговором страждущей любви...

***

О самом трудном во мне,

О необратимом,

Как смола на коре,

Как вино с керосином,

Я стене прошепчу –

Прошепчу Стене Плача,

Как сегодня грачу

Ранним утром на даче...

Объясню всё, как есть,

Как понятливой птице,

Что любовь не стереть

И с собой не смириться,

И привыкнуть нельзя –

Не поможет и время –

Мне дышать без тебя...

Знаю, грач мне поверил.

Но поймёт ли стена,

Где несчастные плачут?

Средь толпы – я одна...

Грач задумчив и мрачен:

Осуждает мой всхлип

Или злится на дятла?

Дятел душу долбит,

И зачем? – Непонятно...

31.1.01

***

Бывает, что проснёшься утром рано,

И всё на миг предельно станет ясно,

И нет причин поднять себя с дивана,

А жизнь покажется ошибкою напрасной.

Растерянно рукой прикроешь веки,

Но не найдя приюта в темноте,

О главном в жизни вспомнишь человеке,

Потом о сыне Божьем на кресте.

Замечешься по тёмным закоулкам

Воспоминаний, в страхе тупиков –

Непоправимых горьких осознаний,

Непережитых беспощадных слов.

Забьешься в угол, лоб в колени спрячешь

И стиснешь зубы – на земле в пыли

Начертишь круг бессмысленный, заплачешь,

Пометишь крестик в центре – в честь любви.

Поднимешься с трудом, как будто годы

Взвалили правду тяжкую на грудь,

Состаришься на сразу все невзгоды,

Отменишь сам в себе былую суть

И вяло пола стопами коснёшься,

И скрипнет понимающе матрас,

Что ты к себе когда-нибудь вернешься,

С повинною, в последний в жизни час...

НАТЮРМОРТ

Сохнет на песке медуза

Рядом с коркою арбуза,

И склонилась скорбно Муза

Над останками души...

Из иссякнувшего сердца

Слабый голос: Напиши!..

И на пляже – полотенце

Позабытое лежит:

И для слёз, и чтоб погреться,

А вокруг – осколки лжи...

2.8.00

***

По склонам гор – то свет, то тень

Скользит...

То ночь, то страх, то день

Чужих роднит

Одной молвой,

Одним пространством и бедой,

Одной землёй и пустотой...

В висках звенит

Морской прибой,

И таинство небытия дразнит

Луной –

Над головой...

17.2.01

ОШИБКА

Дождь. Дрожь.

Дышит судоржно рожь,

Пьяный ветер по полю гуляет,

Стон высот, гром,

Неспокойствие волн,

Чёрный бархат ночи замирает...

Пар. Мрак. Хмур туман,

Стынет почва

И рдеет отчаянье...

За кулисами солнце –

Чуть выше луны –

По ошибке вторично включают.

16.2.01

***

По дороги краям – факелы,

Высоко – где-то там – ангелы,

Под ногами – земля – каменная,

Я бреду, как в бреду, неприкаянная...

И куда? – Почему?

Расстояния

Измеряя, длину

Одиночества вдоль отчаянья,

И дурманящую глубину

Вод у свай моста в пустоту,

И далёкого неба твердь,

И куда же мне себя деть?!

***

Встречала я зарю с красноголовой птицей...

Роса искрилась, капало с листвы,

И мне почудилось, что мы друг другу снимся

На фоне просветлённой синевы;

Мы обе зачарованно застыли

От тишины над озером вдали,

И головы задумчиво склонили,

Подставив шеи нежности зари;

А, может, птице вспомнились рассветы

Из дальней человечьей старины,

Как мне в тот миг, посередине лета

Гнездо привиделось в объятиях зимы...

***

Горел фонарь, и вились рядом мошки,

Фонарь потух – и сникла мошкара,

А злобный карлик хлопает в ладошки,

Кромсает нервно проволоку шнура.

Так госпожа седая, Неудача,

Погасит взгляд, и бабочки надежд

Иссохнут под столом забытой дачи,

И их снесут под мусорный навес...

***

Звучала музыка во мне –

Звучала и молчала,

То наяву, то в тишине,

То в снах, и танцевала

Душа, покорная земле,

И, вторя звукам дивным,

Скользила, словно по воде,

Над непреодолимым...

Свершалось то, что не ждала,

Судьба ступала строго,

Но рядом музыка была

У самого порога;

Звучала музыка во мне

Из мира снов – иного,

Тоска качалась на волне –

И звуки стали словом,

И если живы до сих пор

Во мне добро и вера –

То музыка вступала в спор,

И грусть во мне робела;

И среди душных ливней зла,

Туманов одиноких,

Со мною музыка была,

И в такт рождались строки...

Быть может, музыка во мне

Спасёт остатки правды,

Подслушанной в осеннем сне –

Во сне о самом главном...

Пусть эхо слабое меня

Останется мотивом –

Мотивом снега и дождя

Над выжженной долиной...

7.3.01

***

Ночь печаль мою строго не судит –

Невесёлую думу мою

Отгоняет бездонной лазурью

И зовёт мне на помощь зарю.

Но бессильна заря – даже небо,

Расставаясь с ночной синевой,

Мне в приюте откажет, наверное,

И ходить мне опять сиротой.

Не твоей... Не своей... Нераспятой...

Здесь так громко поют петухи!

Но старухой глухой и горбатой

Снится жизнь мне под утро...

Руки

Не подаст мне ни утро, ни полночь,

И самой мне себе не помочь,

Если сердце – недремлющий сторож –

Охраняет любовь, словно дочь.

И надежды, наутро нагие,

Все без масок похожи на ночь,

Вереницею пленных, босые,

Удаляются медленно прочь...

Только ночь –

Только взгляд её хмурый

Проникает в больные сердца,

А улыбка зари белокурой

Просто сушит слепые глаза...

***

Зачем преувеличивать размеры

Обычных чувств,

Конструкций и пространств?

Иль необъятность солнечной системы?

Или диаметры прозрений и коварств?

Зачем? – Когда одною каплей дёгтя

Испорчен мёда глиняный сосуд,

А над оброненной слезой молва смеётся –

То за спиной, то шёпотом, то вслух...

Всё относительно и просто,

И взгляд чужой со стороны –

В прямом ли смысле, в переносном –

Увидит мух, где мрут слоны...

17.2.01

Бело-чёрный дым.

11-ое сентября 2001 года.

<>В этот день в Нью-Йорке два самолёта управляемые террористами намеренно врезались
в башни «Мирового Торгового Центра». Оба небоскрёба рухнули –
в течение получаса погибло около 5 тысячи человек...

Жертвам этой катастрофы посвящается.

Затуманилось гарью небо...

Взвыла земля от горя,

Задыхаясь от боли и гнева

За гибнущих в небоскрёбе.

Минуты спустя застыли –

От ужаса и от скорби –

И время, и все живые.

И зло разлилось, как море...

В башнях горели люди,

И словно осколки стекла

(Кто видел, тот не забудет)

Сыпались вниз тела...

И в памяти эти кадры

Выжгли клеймом бессрочным

Картину земного ада –

Уже навсегда и прочно.

Рассылается смерть по почте,

В конвертах – руками бандитов,

И страшно и днём, и ночью

За всех, ещё не убитых...

Что сказать нам об этом мире

Испуганным нашим детям? –

Что зло остаётся в силе,

И этому мир свидетель?

Надежда и мудрость в ответе?

И послан мне был ответ.

Ответили сами дети –

Девочка семи лет.

Мне показала рисунок:

«Два небоскрёба рушились.

Я всё видела из окна:

Кверху летели души,

А книзу – камнем – тела...»

На листе заслоняет небо

Огромный печальный Бог –

Распростёртые руки, Манхэттен,

В клубах белого дыма, у ног.

Две горящие башни под грудью:

«Самолётами сердце пробило,

Там гибли невинные люди», –

Мне художница пояснила.

«Как ты души изобразила?» –

Я спросила. – «Не поняла?

Их не видели мы из-за дыма,

Из-за чёрного дыма зла,

Душ толпа – с ними божья сила...

Ты не помнишь – стал белым дым?

Вот и белые здесь чернила», –

Ребёнок мне объяснил.

3.11.01

ИЗ ЦИКЛА «Апрель в Париже»

***

Я к одиночеству привыкла –

Привыкла говорить с дождём

И о любви непережитой,

И просто спорить ни о чём.

Привыкла к станциям знакомым,

К тому, что там никто не ждёт,

Привыкла к монологам Богу,

К себе, увы, – наоборот,

Наоборот – что в мире пусто,

Наоборот – что тот вдали,

Кто исповедует искусство –

Искусство трудное любви...

***

Залпом стихи,

Залпом вино,

Чьи-то шаги,

Взгляды в окно,

Мокрый асфальт,

Льются огни,

Люди галдят,

Люди одни:

Те, что вдвоём

Руки сплели,

Те, что с дождём

Вместе брели,

Те, что, как я,

В центре других

Просто молчат,

Чиркая стих...

***

Люди вечными созданы...

(Позабытое знанье.)

Так скопления звёздные

Излучают сиянье,

И безвременный свет

Повторяет себя

Миллионами лет

Позже – в капле дождя...

Люди грустными созданы,

Но о счастье мечтают,

Если сравнивать слёзы

И минуты печали

С редкой искрою смеха,

То на чаше весов

Радость боль перевесит

Только в радуге снов...

Люди стариться созданы –

И мы это знаем,

Но живём, словно годы

Не властны над нами,

Словно роспись морщин

На душе и на лбу –

Не последствие жизни,

А шутка в гробу...

15.3.01 Париж

Из Цикла «Туда-сюда».

Туда-сюда.

Туда обратно ходит кошка –

Одна и та же – по дворам,

Я, как старушка у окошка,

За нею взглядом по пятам.

Вперед-назад... Туда обратно...

Как я когда-то от любви, –

Мне так же было непонятно,

Что от себя мне не уйти.

Мир оказался необъятным;

А все дороги на пути

Слились в одну – для всех крылатых –

Туда-сюда, душа, лети!

8.6.98

***

Смотрят горы на меня,

Я на них с террасы, –

Вздох за вздох и взгляд за взгляд ...

Коротко и ясно.

Если так же бы с людьми –

За добро – добро,

Я одна бы посреди

Не осталась гор.

8.6.98

Бессонница в самолЁте.

Я оторвалась от земли

Под шум турбин... Над облаками

Стихи и слёзы потекли –

Вновь музы тень перед глазами.

А, может, просто самолёт,

Поправ земное притяженье,

Освобождает от забот

И вводит душу в заблужденье?

Или отсюда – с высока –

На землю глядя, словно птица,

Душа свободна и легка,

И мне от этого не спится?

От грома вздрогнул самолёт –

Сосед с испуга стал креститься,

Но громче грома мне поёт

Невидимая озорница.

Мой спутник, Муза, слышишь крик?

Под облаком земля стенает,

А ты всё о своём – про стих –

Иль Бог так душу охраняет?

Увы, закончился полёт –

Зовёт к себе земля ревниво,

А мой загадочный пилот

Крылом мне машет сиротливо:

«Мне нет пути в твои края,

Постой! Ты о любви просила...»

«Давным-давно, и не тебя,

И не стихи. Ты позабыла...»

1.6.98

***

Лечу куда-то не туда,

Не тот, увы, меня встречает,

Следит с усмешкой темнота

Как я вино мешаю с чаем...

Я на себя смотрю в окно

Не в полусне – в полусознанье,

Когда-то также, так давно,

Я ожидала расставанья.

Пускай доставит самолёт

Меня туда – по назначенью,

Куда я избрала полёт

Маршрутом самоотреченья;

Я прилечу ... Там кто-то ждёт –

Сейчас меня, потом – другую.

Пусть скажет правду иль солжёт,

Я не споткнусь, не заревную.

И не возьму билет назад –

Назад куда? – Кто провожали

Среди толпы чужих стоят,

Меня за призрак принимая...

Я пальцами сдавлю виски

И постараюсь не очнуться,

Когда, сгорая от тоски,

Себя заставлю улыбнуться.

Пусть не подарят мне цветы,

Как ты мне не дарил когда-то,

Мне всё равно – ведь ждёшь не ты,

И в этом я не виновата...

<> 4.12.98

Из Цикла «Музе»

Ох!

Как очнусь – так снова Муза

Душу рубит топором,

И случается «конфуза»

Я опять сажусь «с пером».

Льётся на экран лэптопа

Водопад ненужных строк,

Муза смотрит душескопом

Прямо в лоб – Плати налог!

Я тружусь: наверно, надо –

Жизнь запомнить наизусть.

Между строк и ложь, и правда

Пригодятся как-нибудь.

* * *

Не говори мне про любовь,

Душа уже давно устала,

Хандра иль временная хворь, –

Земля чужой казаться стала.

Как будто было все давно,

И даже ты, святая Муза,

Напрасно просишься в окно,

Писать стихи – одна обуза.

И с каждой новою строкой,

Себя все чаще забывая,

Мне небо кажется землёй –

А я кажусь себе чужая.

Не говори мне про любовь,

Я только небу доверяю,

Прости. – Осталась только боль,

Единственная и родная.

Ну, что же, Муза, помолчим.

Ты прежняя – а я другая...

Мне просто не хватило сил:

Ты – вечная, а я – земная.

1.6.98 г

МУЗЕ

Не покидай меня, незримая подруга!

И за неверность небу не карай,

Не изгоняй из призрачного круга –

О Дива с лирой, не шепчи «прощай»!

Не надо новых строк – душа пустует

Не от затихших некогда тревог –

Побудь со мной, мелодию родную

Не слышит сердце... Среди всех дорог,

Среди следов замёрзших и размытых,

В конце скитаний в лабиринтах снов,

В траншеях яви, правдою изрытых,

Ни демонов не встретив, ни богов,

Душа нема – а пустота крадётся,

И тает кружево запутанных следов,

И с соками земли слеза сольётся –

И высохнет пунктир моих шагов...

***

Льётся слово слог за слогом,

Торопит строка строку,

Незаметно, ненароком,

Прогоняю я тоску;

Вся исписана страница,

Пролилась на лист душа,

И незримая царица

Тает, в сумерках дрожа,

На глазах закат стареет,

И уносит темнота

В даль другого измеренья

Очертания моста –

До земли – с высот лазурных –

До глубин полумоих,

Полувечных, получудных,

Прошептавших этот стих...

* * *

Поёт душа словами Музы...

Как будто нет других забот,

И шею обвивают бусы

Подаренных мне чудом слов.

Мне песни Музы напевает

Для сердца, загрустив, душа,

Как будто бы оно не знает,

Как жизнь бывает хороша,

Как будто сердце ей поверит,

Что степи краше в небесах,

Как будто сердце не заверит

Её, что лучше жизнь в слезах,

Чем вечный сон в покоях звёздных,

Где горя нет из-за любви,

Не пой, Душа, мне песен! – Поздно!

Пусть сердце уж болит, чем спит,

Не пой мне, Муза, колыбельных, –

Печаль мою заговорить

Мне суждено не в снах отдельных,

А в том уже, что сменит жизнь...

13.6.98

Из Цикла «Испанские Частушки»

***

Снова миленький летит

На свиданье-встречу,

Снова сердце на пути

Кажется мне вечным,

Снова жду я самолёт,

Улыбаюсь встречным,

Снова путь в аэропорт

Будет бесконечным.

Опоздает самолёт, –

Я и не замечу,

Лишь бы знать, что он придёт,

И возьмёт за плечи.

Мимо пусть вся жизнь пройдёт,

Не пустые речи, –

Только тот меня поймёт,

Кто дождался встречи.

Пусть он вовсе не придёт,

Пусть лишь обещает,

Не поймёт меня лишь тот,

Кто любви не знает...

13.6.98

* * *

Белый голубь пристает к серенькой голубке...

Нога нá ногу сижу я в короткой юбке,

Жду идальго – вдруг пройдёт да меня заметит! –

Пусть ни низок, ни высок – пусть, как все на свете!

Белый голубь потерял сизую голубку...

Я по улице иду в длинной-длинной юбке,

Загляделся на меня молодой идальго –

Только путь мой до ворот: самых-самых дальних.

Белый голубь зоб надул – новая голубка...

Милую идальго ждёт в красно-чёрной куртке...

Мимо, мимо я пройду – мне до поворота –

Там распахнутые ждут нá небо ворота,

Не замечу я порог из-за длинной юбки

И перешагну его... Жди, любовь-голубка!

***

Берег Солнца! – Как мне любо

По холмам твоим бродить,

Здесь не кажется мне грубой

«Несложившаяся жизнь».

От красот твоих хмелея,

Я счастливее кажусь –

Перед памятью храбрею,

И не труден трудный путь.

Не привыкнуть – всё любуюсь

Я твоею красотой...

И красуюсь – всё красуюсь:

Счастье в том, чтоб быть живой.

1.6.98

ИЗ ЦИКЛА «КАЗУС»

Дорога Жизни

(Баллада о муравье)

По очень узенькой тропинке

Спешат трудяги-муравьи,

Не налегке, их груз – соринки,

Колючки, щепки – путь в пыли.

Один из них тащил кленовый,

Цеплявшийся за землю лист,

И с ношею своей тяжёлой

Над ямкой меж корней повис;

Он добросовестно трудился –

Срывался вниз и снова полз,

Но лист от ветра закружился,

И ветер вдаль его унёс.

И муравей искал, метаясь,

По сторонам – среди своих –

Карабкаясь и спотыкаясь,

Как будто листьев нет других...

Он замер, потеряв надежду

Вновь обрести свой тяжкий груз,

И ... повернул обратно, грешный,

Чтоб заново начать свой путь...

Зачем вернулся? – Чтобы снова

Потяжелее выбрать груз?

И заново одной дорогой

С другими совершать свой путь?

Так бремя судеб мы проносим –

Кто легче, кто потяжелей –

Дорогой жизни, в дом наш отчий,

Как в муравейник – муравей.

1.7.98

Казус

На балконе вышел казус:

Гладиолус – рядом кактус.

Всё бы было хорошо,

Если б солнце не взошло,

Но в одном горшке зерно.

Мне бы было всё равно,

Но однажды, летним днём,

Гладиолус вдруг расцвёл,

Бледно-жёлтый за окном,

Вслед за утренним дождём.

Мне бы было всё равно,

Но сомнение гнетёт:

Гладиолус воду пьёт –

Кактус от воды гниёт.

Всё бы было ничего,

Если солнце бы не жгло:

Гладиолус воду ждёт –

Кактус от воды умрёт.

Поливать – не поливать?

Раз в пять дней?

Иль в день раз пять?

Гладиолус – чтобы жил,

Или кактус – чтобы сгнил?

Я стою над ними с лейкой,

Над судьбой смеюсь, злодейкой.

Кактус долго мне служил,

Гладиолус так раним...

Всё бы было хорошо,

Но мне вовсе не смешно.

Высох жёлтый гладиолус,

Для меня большая новость –

Не жалела я воды,

Не ждала такой беды,

Может кактус пил всю воду?

Или всё из-за погоды?

Видно кактус перепил:

Через день он тоже сгнил

На балконе за окном.

Мне бы было все равно,

Всё бы было хорошо,

Но стоит пустой горшок,

И остался лишь стишок...

Папагайо *

На террасе магазина

Громко хнычет попугай,

Жёлто-красный, ярко-синий,

Сверху вниз глядит на край

Для него необозримый,

У подножия горы...

Попугай большой, красивый –

В профиль, в фас и со спины.

А к террасе магазина

С камерой спешит турист

Снять приманку у витрины –

Попугай – цветной артист.

А вокруг летают птицы,

Спорят с ветром над скалой,

Попугаю не сидится –

Птицы дразнят высотой.

Он кричит... О чём? – не знаю:

И, свободен от цепи,

Жёрдочки не покидает,

Недоволен и сердит.

Пролетела мимо стая,

Небо крыльями задев,

Опечален папагайо –

Он упал, когда взлетел...

Как без крыльев обходиться?!

Отчего он стал кричать?

Скучно жить, родившись птицей,

Неумеющей летать?

Спит на солнце папагайо,

Хвост он веером раскрыл,

Может, снится в небе стая,

Что он вовсе не павлин?

Попугаю счастье снится –

Крылья широко раскрыл,

Иль зовёт его орлица

За собой поверх вершин?

Может, попугаю снится –

С клювом, словно у орла,

Что парит он, как все птицы,

Взмахом верного крыла?

Разбудили попугая,

Сняться с ним для красоты.

Два туриста стали с краю.

Папагайо с дремоты

В жердь вцепился сильным клювом,

Испугавшись высоты,

«Не свалился чуть, с испуга», –

Рассмеялись из толпы.

Мама дочке объясняет:

«Два крыла для красоты,

Не летает папагайо –

Он боится высоты...»

Наблюдая попугая,

Я с усмешкой вспоминаю:

Тоже я во сне летаю,

Тоже крылья расправляю...

Тоже часто снится стая

Из утраченного рая...

Что за птицы в ней? Не знаю,

Может, даже попугаи.

В снах и попугай летает...

А проснусь – так замираю,

Испугавшись пустоты...

Человеко-папагайо,

А душа – для красоты,

Лишь во сне она летает,

Не пугаясь высоты...

Всё мне чаще стала сниться

Человеко-полуптица...

__________________________________

* Papagallo [ папагайо ] – попугай (с испанского)

Из Цикла «Кипарисы Тамиса».*

Кипарисы Тамиса

Окружили кипарисы

Крепость древнего Тамиса...

К ней и облака, и птицы

К вечеру спешат укрыться.

Здесь земля когда-то злая,

Недра вскинув на дыбы,

Замерла, клыки вонзая

В небо остриём скалы.

Здесь в ответ когда-то небо

Выжгло на земле клеймо,

Накрест расщепив ей недра,

Словно острым топором.

Но об этом только птицы

Догадались с высоты –

Щель в земле крестом ложится,

Словно росчерк доброты...

Крест-ущелье в центре парка –

Перекинуты мосты...

И мороженого лавка,

И цветущие кусты...

И застыли кипарисы,

Обрамляя крест в земле,

Тайну крепости Тамиса

Прошептав мне в полусне...

_________________________________________

*Tamis – так назывался во времена римлян Михас –

белокаменный город на вершине скалы в Андалузии.

***

Зачем мне снова снятся кипарисы?

Зачем пугает прошлым ночь?

Зачем всё отболевшее нависло,

И время медленно уходит прочь?

Где мой защитник, ангел и хранитель –

Где Муза, заслонявшая крылом?

Где мудрость? Мужество? – Чужая мне обитель:

Заброшенных воспоминаний дом.

Из рам пустых мерцают отраженья...

Остывших уст доносятся слова,

Художник злой – моё воображенье –

Портреты пишет в битых зеркалах...

И эхо вторит всхлипам половицы,

Скрипит распахнутая настежь дверь,

И памяти моей во сне не спится,

Бреду за ней с повинной, словно тень.

И лишь одно осталось мне – молиться:

Дай Бог! До дальней двери не дойти!

До подземелья – до моей гробницы,

Где правда ждёт в объятиях любви.

... Зачем во сне мне шепчут кипарисы,

Что я с собой забыла распроститься?

Зачем шуршат сожжённые страницы? –

Дрожат у правды губы и ресницы...

Пробьют часы, и сбудется, что снится...

7.6.98

UN RETO *

или

Северные кипарисы испании

Бросают вызов небу кипарисы –

Стремятся вырасти и облака пронзить,

Среди нагих ветвей деревьев лысых

Стоят зимой зелёные, как жизнь...

А у подножия уснувшие осины...

Листва опавшая, приникшая к земле,

И капли льда в морщинах древесины.

А кипарисы – сами по себе –

Ветвями вверх, как будто руки к небу,

Как будто не заметили зимы,

Как будто ни конца, ни смерти нет,

Как будто видят неземные сны;

Как будто спорят с тем, с чем мы смирились,

Как будто дразнят небо и людей,

И словно ни одной не покорились

Они из тысячей случившихся смертей...

14.12.98

_______________________

*Вызов (с испанского).

Из Цикла «СнежнаЯ ностальгиЯ»

Тише! Снег идЁт!

Тише, тише! Спите крыши,

Тише, не мурлыкай, кот,

Бейся, сердце, но неслышно,

Тише, тише... снег идёт...

Среди края апельсинов,

Пересохших в зное рек,

Где подсолнухов долины,

Мне приснился белый снег.

Оттого ли, что нам лучше

Там, где нас подолгу нет,

Или просто меня мучит

Очень яркий жёлтый цвет?

Нет, пора давно признаться,

Что какой уж раз подряд

Мне хотелось целоваться –

Снег был в этом виноват.

Отчего? сама не знаю,

Верилось, мои следы

Заметёт пурга слепая,

Утаив их от судьбы.

Или, может, тише снега,

И белее облаков

Нá душу струилась нега,

Явью став из белых снов?

Падал снег и словно сказка

Начиналась у ворот...

Тише сердце, дай услышать –

Может, снег опять идёт...

* * *

Сияньем северным нетающих снегов,

С оленями в санях, как в колеснице,

Привиделся мне долгожданный Бог,

Когда душа вдруг размечталась, озорница.

Он оставлял в снегах глубокий след...

След леденел, мерцал, но он не таял,

И по лыжне в снегу, так много лет,

Я Богу вслед брела, нагая и босая.

Зачем, куда? И глаз не отводя,

От мнимого на льду былого следа,

Он ни от солнца не старел, ни от дождя,

Ни наяву, ни после сна, ни после бреда.

Унёсшийся вперёд, далёкий Бог!

Мне не угнаться, не дойти, не дотянуться:

Осталось только верить, что Твой долг –

Не позабыть за мной когда-нибудь вернуться...

1.7.98

Дед-Мороз

Однажды загадала я взлететь,

Давным-давно, когда мне рассказали,

Что если что-то очень захотеть,

То Дед Мороз желанье исполняет.

С тех пор уже прошло немало лет,

Но в Новый Год вдруг сердце замирает,

Когда, как в детстве, белый снег земле

Волшебный Дед в подарок посылает.

Я помню, как хотелось мне взлететь,

Мой первый взмах крыла – прыжок – и слёзы,

Как поняла, что участь снега – леденеть,

Растаяв от тепла, окаменеть с мороза...

Я помню, чудились неслышные шаги –

По снегу поступь, легкая походка, –

Как обещали, что к порогу из пурги

Мой Дед-Мороз спешит с загадочной коробкой.

Мне снилось, в той коробке – два крыла,

Два лебединых, как у ангелов – могучих;

И Деда Снежного я каждый раз ждала,

Когда роняли снег на землю тучи...

Я небо трогаю с вершины гор рукой...

Я знаю – от земли не оторваться,

А, полетев, вновь встретишься с землёй,

И лучше не летать, а целоваться.

Я помню, как хотелось мне летать,

С тех пор растаял смех, застыли слёзы...

- Как среди взрослых Бога мне узнать?

- Похож улыбкою на Дедушку Мороза, –

Вчера подслушала я важный разговор,

Два малыша душой соревновались, –

- Мы внуки, а не дети? – вышел спор;

И белым светом засияла моя зависть...

Я чуть не выдала печальный им секрет –

Что тает снег... Нет Дедушки Мороза,

(Но я спешила репетировать балет,

Так много лет храня о крыльях грёзы, )

Что взрослые останутся детьми,

И Бог за это многое прощает,

Что крылья опускаются плетьми –

А руки в снах становятся крылами...

Но с неба вдруг западал тихо снег,

Мне прошептав: «Ты прожила, летая,

Ты не права, что «Деда» в небе нет,

Ты не заметила, что Дед-Мороз бывает».

Я вспомнила, как я ждала пакет

С двумя могучими и белыми крылами,

И мне открылся собственный секрет,

Моя же правда, до земли простая:

Мне мудрый Дед-Мороз в ответ

Однажды в детстве подарил балет...

ПОКЛОН

Мне так привычно голову склонять

И опускаться на колено

У алтаря и Бога умолять,

Что жизнь казаться стала сценой...

Последний занавес... Поклон...

И зал пустой, а в костюмерной

Лежит букет живых цветов,

Последний, как когда-то первый.

Когда-то первый был поклон –

На сцене первый, перед Богом,

И сбылся самый страшный сон,

И самый главный – ненароком...

И в белой тунике припав

К паркету сцены, в жизнь играя,

Моя душа была нага,

Не роль – а участь исполняя.

И обречённая Жизель,

Цветы роняя перед Миртой,

Невидимую отворяла верь –

К самой себе, давно забытой...

***

На одной скачу я ножке

Через сцену прямо в такт.

Так легко бы по дорожке

Проскакать судьбы в антракт!

Только кто мне будет хлопать?

Кто поймёт из-за кулис,

Если сердце будет охать,

Вызвав жизнь мою на бис?

Из цикла «Испания моя, земля чужая»

VALPARAISO*

Испанский край похож на рай...

В душе какая-то отрада

Царит как будто невзначай,

Когда турист попал в Гранаду.

Застыли лилии в прудах,

Над ними мрамор в арабесках

Вьёт кружево в седых веках...

Дивится посетитель фрескам.

Невидимая дверь в углу...

Здесь в ночи душные Гранады

Жену меняли на жену

Неверящие в смерть султаны.

На солнце тают ледники,

Стремятся воды с гор в фонтаны,

Угрюмы стены вдоль реки –

Хранят покой долин нирваны...

А на душе озноб и зной,

Цветут сады Генералифа,

И сказка кажется родной,

Альгамбры красота – из мифа.

И наш поправший время век,

Отсюда сном забытым мнится,

И самый первородный грех

Слезами на цветах искрится.

Застынет каждый здесь на миг,

И опрокинувшимся взглядом,

В себе услышит тихий крик –

Я был уже в краю Гранады!

Испанский край похож на рай,

На тот, что все мы потеряли...

Так ночью здесь поёт цыган –

Гитара слёзы льёт ручьями...

31.8.98

___________________________________

*Долина Рая – (с испанск.) – долина вокруг стен Альгамбры.

ИспанскаЯ красавица

Плывут холмы зелёными волнами,

И синева струится с высоты,

И небо, землю обнимая, замирает

От неземной в объятьях красоты;

И синее любуется красавицей...

И желтизной подсолнухов в ответ

Ему земля-кокетка улыбается,

И пьют оливковые рощи синий цвет.

28.7.98

* * *

Испанский край освобождённых гор,

Непокорившихся столетиям ущелий...

Застыл в веках пред скалами собор,

От красоты долин оливковых робея.

Как часто мне встречается здесь взгляд

Бездонных глаз, где отразилась вечность,

Здесь время за собой зовёт назад,

И кажется бездонной человечность.

И как Испании к лицу подобный взор,

Хранящий память поколений несвободных,

И дерзкий вызов этих горделивых гор,

Струящийся в крови её народа...

2.8.98

* * *

Цветёт Испания красой земного рая,

Налившись соками оливковых полей,

И отчего-то здесь душа – до слёз нагая –

Становится и чище, и добрей.

Как горы невозможно здесь красивы,

И фиолетовыми венами земля

Пульсирует задумчиво, сонливо,

Своей божественною тайною дразня...

28.7.98

* * *

Испания! Меня ты не растила!

Но до того мне кажешься родной,

Что родина моя – моя Россия –

Мне показалась родиной второй...

И чудится, что ты была мне кровом,

Землёй, хранившей мой земной покой,

И новые деревни здесь не новы,

И твой язык знаком душе больной,

Я прижилась – всё чаще забываю,

Что я – изгой поруганной земли.

Испания моя, земля чужая,

С каких времён ты у меня в крови?

2.8.98

Рассвет в Гранаде

Усталое небо над спящей Гранадой...

Утомлённые ласками горы,

Тут с зарёю, пресытясь любовью, султаны

Грустным взглядом ласкали просторы

Обнажившихся гор из-под траура туч,

Словно контур грудей в сарафане,

И с тоскою следили, как солнечный луч

Пробуждает их лаской в тумане.

И взволнованно горы дышали,

Покорённые натиском неба,

И, наверное, к ним ревновали,

Обделённые ласками девы,

Заключённые в стенах Альгамбры, –

Рая роз и фонтанов прохладных,

Жёны-пленницы смуглых султанов,

От наивных – до самых коварных...

Грудь лобзает Гранады седой небосвод,

И набухшие пики вершин

Окаймляют, как будто девиц хоровод,

Разомлевшие лона равнин.

А усталое небо Гранады,

Словно томный под утро султан,

Благодарные нежные взгляды

Посылает уснувшим горам...

ИспаниЯ моЯ, землЯ ЧУжаЯ...

Оттого ли я пригрелась

В лоне Андалузских гор,

Что хранить святую верность

Стало некому с тех пор,

Как покинула Россию –

Родина сняла венец,

Мне сказав: «На все четыре!»

И любви пришёл конец...

Я вернулась – не с повинной –

В бывший край берёз родной,

Только стал он неродимый,

Непонятный и чужой.

Новая страна взрастила –

В паспорте стоит «родной»,

Но душою некрасива –

Все мне кажется «второй».

От того ль ты заменила

Мне, Испания моя,

Всё, что я в душе хранила

Много лет в чужих краях,

Что единственное в детстве

Уносила я с собой,

На земле меняя место,

Русскою скорбя душой.

От того ль ты мне понятна,

Словно не было другой,

Что в душе бледнеют пятна

Пред твоею красотой?

Или так же необъятна

Ты седой своей душой,

Как Россия, что распята

Вековой своей тоской?

2.8.98

<>ВЫНОС девы Марии И Христа в Святую Неделю в Гранаде

Она качалась на плечах,

И тени на ветру дрожали,

Её несли – несли в свечах,

Поверх толпы, над головами;

Литого серебра помост

И бархатные одеянья –

Святая Дева в полный рост,

И, как живое, изваянье.

Её несли чуть позади,

За Божьим Сыном – за распятьем –

С библейской раной на груди,

И прикасались к её платью.

И замер, веки опустив,

Двадцатый век перед народом,

И я, себя перекрестив,

Вдохнула грудью несвободной

Надежду, что «иное» éсть,

Что это шествие земное

Растопит ледяную твердь

Вмерзающего в сердце горя.

И начали цыгане петь,

Марию стройной называя,

Мне кто-то дал свечу зажечь

И загадать велел желанье.

Толпа вдруг замерла, костры

Дрожали на ветру, как слёзы,

И тень вселенской пустоты

Мне сжала грудь...

И тут берёзы

Поплыли стройной чередой

Пред взглядом памяти уставшей,

Вдоль детских троп земли родной,

Одна другой белей и краше...

И дальше понесли Христа,

По улицам, над головами,

Белела ночь, луной чиста,

И звёзды, и сердца дрожали;

Мне не хотелось говорить

И улыбаться, и креститься,

И вспоминать, кого простить,

И за кого до слёз молиться.

А барабаны били в грудь,

И сердце в панике металось,

По следу памяти, что в путь

Взяла с собой одну усталость.

И снова белые стволы

Поплыли по краям обочин –

Вдоль исказившейся судьбы

Рассыпанных по жизни строчек...

Апрель 1999

____________________________

*Sacromonte – Святая Гора (с испанск.),

ЦЫГАНСКОЕ ФЛАМЕНКО

Как танцуют фламенко в Гранаде

Навсегда остается во взгляде

Посетителей горных ущелий,

Где всю ночь им цыгане пели,

В недрах тающих стен подземелья,

Где в публику искры летели

С горящего танца фламенко,

Слезой становясь на стенках,

Где все ночью душой осмелели,

Где немеют и грусть и время,

Где робеют другие танцы

И смолкают другие песни,

Где цыгане и самозванцы

В экстазе сольются вместе,

Отбивая ладонью ритмы,

И всё, что давно забыто,

Вырвется к сцене драконом,

Повинуясь иным законам –

Подземным, надгробным, небесным,

Зажигающей душу песни,

Из долины испанской нирваны –

Сакромонто * на склонах Гранады...

Как танцуют цыгане в Гранаде

Я когда-то читала во взгляде

Перед зеркалом в душную ночь,

От себя удаляясь прочь...

Как впадает душа в экстаз?

И не страшно, что Бог не спас?

И что тьма всем одна и свет?

В тех пещерах один ответ:

Ни печали, ни смерти нет...

У подножия стен Альгамбры

Воздвигали иные храмы –

Пещеры в стенах Святой Горы

(Зал Фламенко – в конце норы).

И снаружи не слышно ног,

Ни чечётки, ни ритма хлопков,

И, наверно, ревнует Бог,

Что он так танцевать не мог.

И с высот своих, одинок,

Он обронит печальный вздох,

Что хлопок его – просто гром...

Здесь поют: «Потому ветрá,

Что вздыхает Святая Гора,

Словно горький в ночи вздох,

То о танце грустит Бог...»

2.8.98

________________________________________________

*Sacromonto – Святая Гора (с испанск.) – гора в долине Valparaiso в Гранаде,
куда были сосланы цыгане в 15 веке католическими королями после арабского ига в Испании.

LA MADRUGADA CORDOBESA*

Посвящается Н. Д.

Грустит, проснувшись, древняя Кордова,

Скрипит поутру жалобой дверей...

Мне эти улицы мощёные знакомы,

Знакомо эхо уличных камней.

Здесь медлит жизнь... Задумчивой походкой

Бреду ей вслед, не поднимая глаз,

Пусть будет путь нелёгкий, пусть короткий,

Ведь я в Кордове – в прошлом ещё раз.

А голуби здесь белые, в Кордове,

И по утрам звонят колокола...

И в переулках заблудилось горе,

И, кажется, я всё пережила...

Мне шепчет грустно старая Кордова,

Под звук моих задорных каблуков,

Что я, увы, давно уже свободна

И от своих, и от чужих богов,

Что двери в мир иной давно открыты,

Что среди улиц этих поворот,

И сердце, пусть замёрзло, пусть разбито,

Когда-нибудь до счастья доживёт.

А я в ответ, затихнув каблуками,

Ей признаюсь без ропота и слёз,

К ней обращёнными печальными стихами,

Что сердце ты моё давно унёс...

____________________________

* Рассвет в Кордове (Испания)

сады дворца Гаранхи *

Купались лебеди в прудах садов Гаранхи,

В воде холодной, в солнечных лучах,

И радовались люди в зимнем парке,

И беломраморный Нептун, застыв, молчал.

И гнулись шеи, расправлялись крылья,

А перья лебединые в волнах

Гнал ветер к берегу, и зрители застыли

С одной и тою же улыбкой на губах...

Купались лебеди в прудах садов Гаранхи...

В декабрьский день в серебряных волнах,

И белых крыльев лебединых взмахи

В улыбки превращались на губах...

Остался кадр на плёнках кинокамер,

Незабываемый, неповторимый миг,

И снимок в памяти моей как каждый замер,

Как на мгновение внутри себя затих...

Фонтан Дианы

Фонтан Дианы, королевы сердца...

Струится мрамор складками туник...

У ног божественных нагой амур пригрелся,

К руке богини человек приник...

Повержены и грозные драконы –

Чернеют стрелы купидонов из груди,

У повелительницы душ свои законы,

К её фонтану разные пути...

Вода молчит, подёрнутая коркой,

Оледенелые сирены видят сны,

Идёт к фонтану медленной походкой

Седой старик и, не дождясь весны,

Ломает лёд дрожащею рукою –

Спешит на дно монету опустить,

Быть может, загадать, чтобы зимою

Ещё хоть раз кого-то полюбить...

14.12.98

_________________________

* Palacio Granja – Segovia, Spain

* Дворец «Гаранха» – Сеговия, Испания.

«Просто Так»

***

Есть блондинки, есть брюнетки,

Есть монашенки, кокетки.

Есть хорошие, плохие,

Я одна и все другие.

Есть все те, что не любили,

Что не знали, не простили,

Есть один, один из всех,

Горе есть, но есть и смех...

«АХ!»

Качали сосны мудро головами,

Смотря на поцелуй из-под небес,

На первый, унесённый в даль годами,

И затаил дыханье русский лес...

Другие поцелуи, губы, страны,

Другие сосны, взгляды и глаза,

Слова любви и клятвы, и обманы,

Последняя и первая слеза...

И кто-то губы трогает губами,

А я прошу ладони мне согреть,

И в небе снова встретившись стволами,

Уперлись сосны в голубую твердь...

И поцелуй мне кажется знакомым –

Над головою та же синева,

И дышит лес порывисто, неровно,

Но холодно, как будто я одна.

И я благодарю в душе безмолвно

Чужие губы на моих губах,

За то, что мне не страшно и спокойно,

Что я не слышу собственного «Ах!»

Ответ доброму критику.

Моих поэм лирический герой –

Несовершенный, призрачный, немой –

Скользит неузнанный меж строк...

Назойливый. Невидимый, как Бог.

Неумолима тема – личная моя –

И душит, горькой правдою кляня,

И рушит образы ненужная деталь:

Был в жизни бинт? – В поэзии – вуаль!

Обескураженный лирический герой

Стоит пред зеркалом, обмотанный фатой,

Достойный поэтический наряд –

Стоит Любовь в бинтах – с чела до пят! –

Любовь во снах, мечтах, сердцах... В фате...

С улыбкой – «хилой», грустной – на лице.

Она – не я – герой стихов моих,

Не обо мне – кто я? – слагался стих.

Лирический герой – Моя Броня,

Хозяйка душ – и ваша, и моя.

Она же – героиня дня,

Её пусть – не меня – бранят –

При чём тут я?

1.6.98

Скрепка* в Окнах ‘98

Скачет скрепка по странице,

И следит за каждой строчкой,

Строит глазки... Где ресницы?

И моргает с каждой точкой.

Брови прыгают у скрепки

В такт компьютерных значков,

И внезапно, очень редко,

Скрепка, словно от толчков,

Вверх подпрыгнет, подскользнётся,

Чешет у себя в затылке,

Снисходительно смеётся,

Если делаю ошибки...

Подружилась я со скрепкой,

Вместе пишем и не пишем,

Вместе делаем заметки

То погромче, то потише...

_______________________

* Озвученная мультипликация – помощник/редактор

в виде «живой» скрепки в компьютерной программе

Windows’98

СВЕТЛАНА ДИОН

Бледно-жёлтый за окном,

За собой поверх вершин?

Может, попугаю снится –

Не летает папагайо –

читать далее