MINOR CONFESSION
by Yana Djin

Since you died, nothing changed.
Not that it should have...
All is well and bland --
like a blank page with no hope
of thought or color...
Dollar is still both king and queen.
It is still less important who you are
than with whom you've been.
And looking from a far, 
you get a feel
that it's a whorehouse.
Yet, it's a house, still...

Nothing changed.
I'm afraid, it never will.
Change requires courage --
a stir of the will --
a-throwing-aside of hands
to imitate the cross.
Nothing less will do.
But we're unable to discard the dross
of the past. We're unable to start again.
A sum of cheap thrills and deep fears is - "man".
Not a tragedy.  Not a disaster.
More of a snob.
Who wants to open the door,
yet, is squeamish to turn the knob,
and stares indefinitely at an empty wall
till he sees his shadow crumble, fall
into one degradable, rotting heap
whose soul refuses, refuses to leap!
 

Nothing around has changed.
Perhaps, I have a bit.
But not for the better, I fear...
Seagulls at dusk used to make me cry...
No longer... 
A tear
is as rare as a winning card...
I'm afraid, I've grown old...
Unforgiving...  Hard...
 

Like a jilted lover who never had a chance
to defeat a habit -- a faithful wife.
For -- love rushes, stumbles confused,
yet, finds no welcome to enter life:

It is destroyed at every corner
by the commonest common sense --
and, hence, we begin to mistake habit for love
when through lackluster sameness 
we grow attached to a foreign place.
And overwrought, overworked virtue
reflects in our face, which with years
grows in morality, resembles a hurting imp,
with years, acquires wrinkles -- not kindness --
and mutes out the nymph
who in her frenzy insists: 
Virtue flourishes in tired limbs.

That's when we start to call home
that which was never ours.
And we forget those we love
for the sake of those with whom
we pass our hours.
That's when we first learn to die -- 
for the sake of survival -- but to the very core.
Clutching with all our might at the 
foreign-familiar shore 
of our life's leftovers...
That's when we have  to resign. 
In horror. In a stupefied state.
That's when we shriek from fear --
And call it Fate.

(January 1998)

г Copyright Yana Djin 1998 

www.ydjin.newmail.ru

Ты умер… С тех пор всё - по-прежнему,
что-то изменится? - Нет….
Как страницы  без тени надежды
на мысли, на слово, на цвет,
дни - один за другим,  чередой, 
и доллар по-прежнему -  царь и  король,
и  также  важнее с кем рядом ты был,
чем тот, кто ты есть и кого ты любил…
А  обернись назад -  издалека
на мир сегодняшний из дальнего «потом» -
так всё кругом - один бордель-бардак.
Публичный дом… Но всё же  - дом. 

Всё так же. – Всюду...  Просто без тебя…
 Боюсь, уже,  что навсегда. -
Крушить, менять  -
                               нужна волна, 
Порывы воли,  боли,  мужество распять -
широкий жест  всё заново начать.
А если прошлое нам некуда девать?
То бесполезно: и менять, и начинать…
Что человек? -  Сумa восторгов жалких,
итог бессилия, бездонных своих страхов.
Нет,   не трагедия, не  бедствие - ханжа,
что порывается к заветной двери  тайной,
храбрится ручку повернуть,  рукой  дрожа,
и, пред пустой стеной пожав плечами,
любуется собой, смирясь с тенями,
что на глазах его, старея, тают, -
сползают, разлагаясь в гнойной яме 
его души, привыкшей жить во смраде.

Всё также…Все ещё… Вокруг…
Быть может, я – не та,  слегка другая,
Увы,  не к лучшему, мой друг…
Я на закате чаек наблюдая, 
когда-то плакала...  - Сегодня я - немая…
Слеза - так изредка….Как лотерейный приз.
Боюсь, то старости подкравшейся сюрприз,
неумолимой -  как из чугуна -
как преданная верная жена,
или покинутый любовник, сжавший руки,
не превозмогший старый недуг
(привычку верности супруги), что был предан…
Спешит любовь,  споткнувшись о порог,
но каждый жизни поворот  -
ей западня, - её толкают и сбивают с ног,
и здравый смысл шипит  в свисток,
                                как постовой:
Постой!  Ты   - человек,  а не герой!…
Мы принимаем за любовь привычку, 
привычкою зовём любовь -
так  чуждый край - любой и заграничный -
в однообразье лет -  уже  родной…

А загнанная  нравственность устало
наводит сеть морщин. - И за года
уже она  не добротою стала -
на лицах  тень гримасы -  пустота.
И  эхо крика замирает в стон:
За праведность! А грешнику - позор!

И вот тогда, мы вспоминаем дом,
что был родным всегда  - а мы не знали…
Он был не наш - так близко, за мостом -
там жили те, кого любя, мы предавали
                  во имя тех, с кем жизни коротали.

Тут впопыхах берёмся умирать -
(чтоб научиться   срочно выживать)-
на этот раз - до недр, а не опять, 
схватившись за обрыв тех берегов -
знакомо-неродных,   у островов,
где жизни жалкие осколки, потонув,
нас убедят вернуться в тишину. -
В отставку.
                          В ужасе. 
Очнёмся в жизнь от сна…    Дрожа…
И скажем: Всё же, всё - Судьба...

/переведено 14 февраля 1998 года/
г1999 перевод Светланы Дион
все права сохраняются за автором

You, whom I could not save,
Listen to me.
Try to understand this simple speech
As I would be ashamed of another.
(Czeslaw Milosz)

You, who will not hear this call,
Listen to me.
I waned through that empty street
Hoping to find traces you might have left,
But there were none.
Northern smell of distance wifted here and there.
And the earth-colored, knitted vest - with a button missing
Appeared before me -
But it was only a vision.

I walked that street, passing the house,
Ignoring the fear.
I walked by the greenless trees.
Suppressing a tear -
A tear that has matured and aged.

I walked that street standing between two churches.
Hoping to hear your voice,
But there was none.
Silence, insistent like rain -
Spread its domain.

You to whom I owe the tastefulness of absence,
Will not hear this.
I thank you for giving me pain -
As incessant as rain.
Greyish-blue in color -
The color of your eyes.

I thank you for your lies,

That lifted me from the truth of someone else's habits,
Which I took as my own.
I thank you for your loan
Of time,
However short it was.
Still, I thank you for the loss,

That only you could have inflicted.
Just as only a thing that reflects itself
Could be reflected.

You who stood in an empty room,
Calmly throwing against me the question of my fate,
Should not hear this.
Thank you for the seeming blandness.
For, only you are hard enough to be neutral.
As hard - as my thoughts of you.
As frequent - as tears are few.
And as hopeless - as the hope to start anew.

Because what do you do when you miss your fate?...

Find another?...

But where?...

There, where you and I stood - there are no footprints left.
The air - doesn't not record unto itself the intertwined gesture of arms.
Nor does a mirror - the glass of fleeting memory...
And you confine yourself to a theft
Of recollecting future - as it should have felt..

For, you were reflected in the glass -
And it has seen the color of your pain -
The hue of greyish-blue -
Like rain...

You, who could never look me in the eye,
Must not see this.
I thank you for showing me that there is a sign
Between passion and indifference -

And that it is that of = equality.
But it is neither of above I feel for you.

You, who will not hear this call,
Tell me!
What do you do when you miss your fate?
Look for another?
But why?
Destiny comes in ones.
And so does the absence of it...
You know, my father has a black marble egg upon a shelf -
As a sign of fate missed.
I swear to you, I heard it hiss at night.
Or, perhaps, it was the angles missing from it
That cried out of their absence, of their loss?..
Perhaps...
When I remember you, why do I see the cross?...

poetry website of Yana Djin
www.ydjin.newmail.ru

Ты,  кто мой голос не слышит,  выслушай –
Я бродила в поисках тени твоих следов, 
Но и эхо стихло твоих шагов, 
Леденящий ветер студил глаза, 
И расплылся в печали знакомый свитер –
Подаяние милостивой дали –
Твой свитер с потерянной пуговицей, 
Твой свитер цвета земли...

Я прошла мимо дома пустого, 
Закутавшись в собственный страх, 
Твоего,  того самого дома, 
Шла,  слёзы сжимая в кулак, 
Касаясь подолом деревьев, 
Что с тех пор зеленеть не посмели, 
И сочилась сквозь пальцы слеза, 
   Как смола,
Запоздалая,  уже древняя...

Застыв на улице  между двух церквей
Я жадно слушала твою даль –
Но лишь грусть ютилась среди ветвей, 
Лишь печаль царила, одев вуаль
Неприсутствия тающих голосов, 
Словно серый и мелкий осенний дождь...
От тебя ни эха,  и только  дрожь
На листьях павших к стопам деревов, 
Когда-то зелёных – из старых снов...

Ты, кто уже не расслышит стих, 
Ни этих строчек скорбных моих, 
Ты,  кто горечь отсутствия подарил, 
Ты,  чей шёпот среди могил 
Лелеет скорбно немая тишь,
                                                  Услышь – 
 Тебя   за всё благодарю:
За боль,  наследницу твою, 
И за агонию мою, 
За цвет её иссиня-серый, 
Что льётся цветом глаз твоих, 
Как тихий дождь...

Благодарю тебя за ложь, 
Что подарила крылья мне,
И мужество одной парить 
Над чуждой правдой – схоронить
Увечья жизненной привычки, 
За непоруганную ложь –
Ту самую,  твою,  в кавычках, 
За правду,  личную, мою –
                                            Благодарю...
За время,  отданное в долг, 
За шаг ведущий вспять судьбы, 
За срок,  не более,  чем вздох, 
За цвет волны...

За то,  что только ты один
Мог строить мир среди руин, 
Что мне не страшно на краю
Ни жизни, ни распятой правды, 
Что больше некуда идти -
И нету мне пути обратно...
Тебя за всё благодарю –
И за безвыходность утраты, 
За трудность в сердце, что тоска
Так редко,  как слеза редка, 
Так безнадёжна,  как любовь, 
Как шанс тебя увидеть вновь;

Что именем твоим зову
Приснившуюся мне судьбу, 
Печаль похожую на дым, 
Пунктир оборванный и штрих
На зеркале,  мираж в окне, 
И луч дрожащий на стене, 
И отражение во мне –
Свечение тебя в нигде;

Что каплей света ты храним –
Единственный во мне,  один –
Что излучением своим 
Себя же отразит на мир;

Что в памяти ты невредим, 
Как длящийся поныне миг –
Ты в центре комнаты пустой, 
Передо мною,  пред судьбой, 
С душой дрожащей и нагой –
Моей,  повергнутой тобой, 
И правда светится петлёй –
Над головой – вопроса знак, 
В груди предчувствия зигзаг...

 Услышь,  тебя благодарю
За судящий меня вопрос, 
За твой ответ,  что был так прост, 
За каменность,  за прямоту, 
Недрогнувшую  доброту, 
За лёд нейтральности, 
За твердь – 
Что  мог на  жизнь в упор смотреть...

Ещё благодарю за смерть –
За всё,  чего не будет впредь, 
Что нечего терять,  иметь, 
Что больше нечего хотеть, 
За всё что было,  будет,  есть, 
Что смерть – лишь жизненная месть....

Ты, кто уже не расслышит мой зов,
Что скажешь тому, кто судьбу потерял?
Другую искать среди порванных снов?
Где жизнь начинать сначала?...

Там, где стояли когда-то двое -
Вместе стояли ты и я -
Зияет место пустое,
И  наших следов не хранит земля...
Как не помнит прозрачный ветер
Миг сплетённых когда-то рук
Или мысли несказанной вслух,
Ни зеркало - отраженья,
Вспышки стекла внезапной,
Лишь ворует воображенье 
Кадры несбывшегося "завтра"...

Потому что, мгновенье тебя
Однажды вдохнуло стекло,
Отразив твоей боли тепло,
Цвета сине-седого дождя...

Ты, кто в глаза мне смотреть не мог,
Не должен видеть и этих строк -
Что благодарна я тебе
За знак "равняется" в судьбе -
За равенство - твоё величье -
Горения и безразличья...
Но иное, увы, безутешно во мне...

Ты,  кто мой голос не слышит,  ответь –
Что,  если вслед за судьбой не успеть?
Не другую ж искать? Но зачем – жизни жажда?
 И где ? - Но судьба,  ведь,  вершится однажды, 
Как и мимо проходит лишь раз, 
   Мимо нас...

А отец мой на полке хранит
Цвета ночи овальный шар:
Символ рока яйцо таит –
Опоздавшая жить душа...
Чёрный мрамор  во тьме хрипит...

Клянусь,  я порою сквозь сны
Слышу жалобу  - хрип  тишины,
Будто стонут  незримые шара  углы, 
О неприсутсвии своём,  о грубости судьбы...
Быть может,  нет - 
Скорбят смирению в протест, 
 Что ты исчез...
Но отчего в мгновения  твои  во мне
Мерещится распятья крест?..

/переведено 20 апреля 2000-го  года/
г1999 перевод Светланы Дион
все права сохраняются за автором